Лучший друг принцессы Дианы: «В команде Чарльза завидовали её растущему авторитету»
Доктор Джеймс Колтхерст, хирург ирландского происхождения, был близким другом Дианы, когда она работала няней в Лондоне, прежде чем выйти замуж за принца Чарльза в 1981 году. Да, будущая принцесса из богатой семьи действительно трудилась в детском саду, потому что не хотела сильно зависеть от родителей, да и просто любила детей и умела с ними общаться. Джеймс сам был из состоятельного рода, у которого есть собственный средневековый замок. Именно он был посредником между принцессой Уэльской и биографом Эндрю Мортоном, который написал книгу «Диана: её истинная история». Мы публикуем воспоминания Джеймса Колтхерста о том, каково ему было быть другом принцессы Дианы.
«Леди Диане Спенсер было 17 лет, когда мы впервые встретились, катаясь на лыжах в курорте Валь Кларе. Она знала нескольких моих друзей, и они привели её в нашу квартиру, когда она подвернула лодыжку. Ей сказали, что я доктор и осмотрю её, так как в то время я был студентом-медиком. Она была весёлая, яркая и озорная, трудно было сразу не поладить с Дианой, и так началась дружба, которую мы с ней поддерживали до конца её короткой, насыщенной событиями жизни. Для всего мира она остаётся загадкой. Все, кто знал её, придерживаются разных взглядов на то, какой она была, — я могу рассказать вам только своё видение.
Диана, которую я знал, любила общаться с людьми. У неё была необычайная способность вести беседу на нужном уровне и в нужное время, независимо от возраста и того, было ли мероприятие официальным или нет. Это было естественно для неё и, несомненно, составляло часть её харизмы. Помолвка и брак с принцем Чарльзом принесли ей мировую известность. Но я чувствовал, что, когда она присоединилась к королевской семье, она, возможно, не полностью осознавала, в какой “машине” оказалась. “Фирма”, со своей стороны, не привыкла к тому, чтобы среди неё была суперзвезда, и я не думаю, что семья знала, как справиться с огромным количеством “рекламы”, которую создавала Диана. Никто не понимал, что должно было произойти: что она взлетит и сама по себе станет невероятно популярной. Это вызвало проблемы: в команде Чарльза была зависть к растущему авторитету Дианы.
Когда у неё родились двое сыновей, она легко приняла эту роль. Ей нравилось, когда рядом с ней были дети, и ей было очень весело с ними. До определённого момента они также создавали для неё возможность время от времени “cбегать” от официальных обязанностей. Мне как другу было трудно наблюдать, как на неё навешивают ярлык больной булимией. Правда заключалась в том, что её "болезнь" была симптомом её несчастья, а не основной причиной. У неё был страх потерять своих мальчиков, и она чувствовала, что люди, которых она называла “серыми”, пытались навесить на неё ярлык нерадивой матери.
Это был не единственный её страх. Когда я помог ей связаться с биографом Эндю Мортоном (я передал ему кассеты с записью рассказов Дианы) и он опубликовал книгу "Диана: её правдивая история" в 1992 году, она забеспокоилась, что меня могут убить. Подстроить несчастный случай, например, сбить с велосипеда. Она несколько раз говорила мне об этом. Это может звучать как паранойя, но я не думаю, что она была параноиком. Чувство ответственности Дианы перед “работой”, как она выражалась о своей роли, и самой королевой было огромным. Но у неё было огромное количество обязательств, из-за чего подготовка к некоторым событиям иногда была поспешной. Я помню, как однажды в 9:15 утра мне позвонили, когда я собирался на рабочее заседание. Она спросила, не могу ли я помочь с прощальной речью для лорда Кинга из British Airways. Я сказал ей, что сделаю всё, что смогу, вечером. Но Диана ответила: “О, нет, это слишком поздно, мне нужна речь уже сегодня утром!” Я велел ей взять ручку, и она тут же записала импровизированную речь вслед за мной.
В другой раз за обедом она показала мне речь, подготовленную благотворительной организацией по борьбе со СПИДом, и спросила, что я думаю. Я сказал ей, что, по моему мнению, это “корпоративно и скучно” и не привлечёт к проблеме того внимания, на которое они надеялись. Её ответ был ожидаемым: “Тогда напиши речь ты!” Я провёл выходные, исследуя благотворительность и тему, и составил черновик. Когда она произнесла эту речь, реакция была неожиданной: её в полном объёме напечатали на первых страницах газеты The Telegraph и The Times. Диана была в восторге, но, по-видимому, её охватил страх от того, что она добилась такой гласности. У неё самой во дворце не было большой команды поддержки: она просто пыталась сделать всё возможное. Когда она делала то, что считала правильным, это хорошо воспринимало общество, но не всегда хорошо воспринимала “Фирма”. Она также не особенно стремилась к восхищению, которое получала от своих поклонников. Что ей нравилось, так это общение с другими.
Возможно, одной из самых сложных обязанностей друга Дианы было то, что мне всё время нужно было пытаться ограничить список её задач. Но она была так счастлива чувствовать, что ей есть что дарить людям, что взяла на себя огромное количество покровительств, и всё это требовало времени и усилий. Её интересовал такой широкий круг тем, потому что это уравновешивало несчастную жизнь в Кенсингтонском дворце. Она очень хотела помочь людям с ВИЧ, так как у неё была подруга, которую затронула эта проблема, и она приложила для этого все усилия. Я помню дискуссию за обедом о возможности передачи ВИЧ и я сказал ей, что пожатие рук и прочие бытовые контакты безопасны. На следующий день она, как известно, прикоснулась к пациенту с ВИЧ и изменила взгляды всего мира на эту проблему. Эту фотографию опубликовали все газеты.
В трудные годы её брака я иногда получал от неё от восьми до десяти звонков в день. Те из нас, кто был с ней откровенен и прямолинеен, знали, что после критических замечаний она может на некоторое время замолчать, но через несколько дней Диана с радостью позвонила бы снова. Большинство из нас помнят веселье, которое излучала Диана, и её чувство юмора. Несмотря на её широко разрекламированные проблемы, она казалась мне счастливой в последние месяцы своей жизни. Она наслаждалась летними каникулами и была не в таком уж плохом состоянии. Я помню наш последний разговор незадолго до её смерти. Она почти безудержно смеялась на другом конце провода. Кто-то подарил ей стихотворение, выгравированное на серебряной табличке, и она буквально взвизгнула от радости при виде такой необычной вещицы.
Поскольку на этой неделе в Кенсингтонском дворце открылась статуя "Народной принцессы", те из нас, кто был близок к ней, вспомнят Диану, которую мы знали. Со мной навсегда останется её заразительный смех в сочетании с серьёзным желанием помогать другим. Она установила высокую планку для своих сыновей, которые оба унаследовали её естественную манеру общения с другими. У обоих есть её чуткость и забота. Но они также смелы, решительны и разделяют страсть своей матери использовать своё влияние для того, чтобы творить добро в мире. Диана передала им свой размах, масштабное видение. Я рад, что мы отпраздновали этот день, когда ей исполнилось бы 60 лет. Мне хотелось бы думать, что она тоже улыбалась».
Источник фото: Gettyimages; Shutterstock
Всё самое интересное о семье Виндзоров в разделе сайта Королевская семья